Анджела была бы рада презреть слова мужа, но понимала, что не может сделать этого.

– Тогда почему бы тебе не вернуться сюда, скажем, через пару часов, когда Санди проснется? – предложила она и уже было приготовилась закрыть дверь перед носом Антонио.

– Если не пустишь меня в дом, то пожалеешь об этом, – сурово предупредил Антонио, и глаза его загорелись недобрым огнем.

К собственной досаде, Анджела заколебалась.

– Я полагал совершенно очевидным, что нам с тобой надо поговорить, пока Сандро спит, – добавил Антонио с усмешкой. – Иначе почему, думаешь, я приехал так рано?

Да, он снова был прав. Анджела знала, что ведет себя недостойно, но ничего не могла поделать: так трудно побороть старую привычку ни в чем не уступать мужу!

– Ты сама позвонила мне, Анхела, – сурово напомнил ей Антонио. – Беспрецедентный шаг сам по себе. Ты поделилась со мной своим беспокойством, и вот я прибыл. Так будь добра согласиться с мыслью, что мое появление здесь оправдано.

На этот раз Анджела молча отошла в сторону, давая человеку, который до сих пор считался ее мужем, возможность войти в дом. Антонио медленно переступил через порог: он явно осознавал значение происходящего.

И вот он стоит рядом с женой в тесной прихожей, одним своим присутствием заставляя помещение казаться еще уже и темнее. Анджела почувствовала, как напрягается, ощущая физическое превосходство Антонио – его высокий рост, широкие плечи, которые были не так заметны, пока он стоял за порогом и ступенькой ниже. Внутри все сжалось при мысли, как может быть опасен этот человек.

Семь лет назад им хватило одного взгляда, чтобы упасть в объятия друг друга. И вот теперь, несмотря на годы жесточайшей вражды, Анджела ощутила, как в ней просыпается знакомый чувственный голод.

Вот дьявольщина! – мысленно выругалась она, проклиная то ли себя за слабость, то ли Антонио – за его сексуальную привлекательность.

– Сюда, – пробормотала она, отстранившись, чтобы не коснуться мужа.

Проведя его в гостиную, Анджела отступила в сторону, внимательно наблюдая за тем, как Антонио оглядывает незнакомую комнату.

Простые синие ковер и занавески, две небольшие обитые ситцем софы, телевизор, столик и шкаф придавали комнате уютный вид. Только в отведенном Санди углу в беспорядке лежали игрушки и книжки.

Все было очень чистеньким и очень обыкновенным. Не сравнить с элегантными и просторными гостиными и залами для приемов в доме Антонио, уставленными бесценным антиквариатом. Или с огромной комнатой для игр, наполненной всем, о чем только может мечтать маленький мальчик. Анджела заметила, что Антонио поджал губы.

– Пойду оденусь, – сказала она, поворачиваясь к двери, чтобы сбежать прежде, чем скажет что-нибудь едкое о том, что деньги, мол, не самое главное в жизни.

Но Антонио поймал ее за запястье.

– Я не сноб, Анхела, – негромко произнес он. – И знаю, что Сандро хорошо здесь с тобой.

– Пожалуйста, отпусти меня, – поспешно попросила Анджела, чувствуя, как от его пальцев по руке распространяется странное, возбуждающее тепло.

– Чего ты испугалась?… Я же не бью женщин, – угрюмо сказал Антонио.

– Удивительно, – съехидничала Анджела, когда он выпустил ее запястье. – Я ошибаюсь или при нашей последней встрече ты угрожал мне именно этим?

– Пустые слова, – вздохнул Антонио, отвернувшись. – Я разозлился, и угрозы мои ничего не значили, Анхела. Ты же сама это знаешь.

– Да ну… – Она криво улыбнулась. – Мы чужие люди, Тоньо. Мы были чужими тогда, и мы чужие сейчас. Откуда мне знать твои мысли?

– В постели тебе это удавалось. – И Антонио с циничной усмешкой резко обернулся к ней. – Там ты прекрасно читала мои мысли.

Анджела упрямо тряхнула головой, встретив его взгляд.

– В таком случае очень жаль, что мы не можем проводить в постели двадцать четыре часа в сутки. И вообще я не желаю говорить с тобой на подобные темы, – добавила она. – Это никуда не приведет и только помешает нам разобраться с бедами Санди.

– С данной точки зрения наши отношений и их характер представляют определенный интерес, я полагаю.

– Нет, – решительно возразила Анджела. – С данной точки зрения важно то, что отец Санди собирается жениться на женщине, которую боится его сын.

– Мой сын боится Каридад? – Антонио недоверчиво нахмурился. – Надо думать, Сандро просто не так понял ее слова, – задумчиво добавил он. – Ты должна иметь в виду, что его испанский не так близок к совершенству, как английский.

Ну конечно, подумала Анджела, уж Каридад-то ни в чем не виновата!

– Мне надо одеться, – отрезала она, прекращая ненужный разговор.

– Ты не возражаешь, если я пока выпью кофе?

Не говоря ни слова, Анджела пошла в кухню. Муж последовал за ней, но она заметила, что Антонио помедлил мгновение, бросив взгляд на лестницу, словно ожидая увидеть там Санди. И напрасно – мальчик не имел привычки просыпаться раньше положенного времени.

Анджела склонилась над раковиной, наливая чайник, когда Антонио вошел в кухню. По шее и спине женщины тут же побежали мурашки: она почувствовала пристальный взгляд мужа и снова пожалела, что неподобающе одета.

Не то чтобы Анджела была в нижнем белье, все-таки шорты и футболка, в которых она спала, вполне сошли бы за верхнюю одежду. Однако и то и другое было надето на голое тело – и это заставляло ее ежиться под взглядом Антонио.

– Думаешь, Сандро проспит до семи? – негромко спросил он.

Анджела криво усмехнулась, ставя чайник на плиту и зажигая газ. Так, значит, Антонио все это время думал только о сыне… Ну что ж, ей указали на ее место.

– Ты же знаешь его расписание, – спокойно ответила она. – И знаешь, что последует, если я разбужу Санди раньше времени.

– С ним невозможно будет иметь дело, – вздохнул Антонио. – Да, я в курсе.

Анджела бросила взгляд на будильник, услышала за спиной шорох и подумала, что Антонио тоже посмотрел на свои наручные часы. Половина шестого. Значит, у них есть целых полтора часа. Выдержат ли они друг друга столько времени?

– Ты стрижешься короче, чем раньше.

Рука дрогнула, и кофе, который она насыпала, просыпался на стол. Только Анджела уверила себя, будто Антонио ею не интересуется, как обнаружилось, что это совсем не так.

Интересно, что он еще заметил? Как шорты липнут к бедрам? Как под тонкой белой тканью проступают очертания груди? Ох…

– Я все-таки стала на три года старше, – ответила Анджела несколько невпопад, поглощенная нахлынувшими ощущениями.

Проклятье! Антонио ничего не стоило вывести ее из равновесия.

– А по тебе не скажешь.

И что, обязательно говорить об этом таким недовольным тоном? – возмутилась она.

– А по тебе скажешь, – буркнула Анджела.

Закончив насыпать кофе, она швырнула ложечку на стол и повернулась к Антонио с улыбкой, которая должна была означать, что ей наплевать на чувства мужа, который очень скоро станет бывшим мужем. Но улыбка не удалась.

Антонио вдруг показался ей похудевшим и усталым – наверное, из-за расстегнутого ворота рубашки и синеватого отлива пробивающейся щетины. У этого человека был жесткий профиль конкистадора, темно-медовые глаза плута и чувственный рот донжуана. Он мог бы сражаться с воинственными дикарями, завоевывая новые земли, но мужчины больше не доказывают подобным образом свою доблесть…

– Ах, какие воспоминания, – вкрадчиво произнес он.

И Анджела почувствовала себя ребенком, пойманным на месте преступления – над банкой варенья. Тело покрылось испариной, лицо вспыхнуло – не от возбуждения, а от унижения. Она не знала, что делать, что сказать.

– Мне надо одеться, – в третий раз сказала она и направилась к двери, с трудом переставляя налитые свинцом ноги.

Но Антонио не собирался так легко выпускать добычу из своих когтей.

– К чему это беспокойство? – насмешливо протянул он. – Поздно прятаться, миа кара.

– Я тебе не «дорогая»! – отрезала Анджела, прекрасно понимая, что Антонио провоцирует ее, но не могла удержаться.